А вот в Коневском скиту обитал отшельником другой улыбающийся старец — о.Николай. … Как только впервые увидел нас с о.Исаакием о.Николай, замахал ручкой, заманил к себе и сейчас же без всяких разговоров принялся ставить самовар. Весь так и преобразился старец во внимание к нам, так и загорелся весь какой-то вдохновенной услужливостью. И главное — без слов. Только улыбается и услужает. Но так охотно, так от всего сердца, как будто пришел к нему самый драгоценный гость, — разве только Авраам встречал так трех странников. Сначала я подумал, что такая его предупредительность относится к о.Исаакию как начальствующему в монастыре, но потом сообразил, что о.Исаакий живет с ним всегда рядом, а значит, это гостеприимство относилось именно ко мне, самому малому послушнику. И поразился я несказанно. Никто еще в жизни не встречал меня так, ни отец, ни даже мать. И сразу почувствовал я, как ко многому обязывает меня такое отношение, как внутренне это меня преобразует, я и сам на себя начинаю глядеть с почтительностью, почти с благоговением.
Архимандрит Афанасий (Нечаев). Старый Валаам. // Старый Валаам. Воспоминания о монастыре 1914-1943 гг. – СПб.: Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, 2006.
— Хорошо здесь, душевно. … По благословению о. настоятеля в Коневский скиток сходил… вот рай-то где, тишина святая… батюшке о. Сысою поклонился, схимонах он там, в пустынной самой пустыне, у озерков. Там игумен Дамаскин трудился… Побывайте у Коневской, такая тишь-красота, век бы не ушел. … А в скиту рыбы-ы… утром был я, глядел. Мне монах и говорит, при схимонахе Сысое живет: «трогай ее клюкой, погладь, они даются». Собралось рыбы, на солнышке, чесуя так и горит, только не щуки, а эти… нет, не караси; а… вроде как голавь, гладкие такие… а может и сиги… не знаю прозванья. Ну, я вот этой палочкой и посунул в рыбу, в стаю ихнюю… Ни-чего, не пужаются, трутся возля палочки моей, погладил их, поддел… как уха там, густая-разгустая. На монастырь берут, когда затребуется. А сами ни-ни, там рыбки и на Пасху не полагается, строгий скиток. Заведет наметкой, а то, говорит, и корытом можно, легко даются. <…>
Мы едем в Коневский скит, — во имя Божией Матери Коневской, верстах в шести от монастыря. … Поперек дороги мокрый плетень из хвороста, — дальше и нет пути: тупик, скит.
… Отыскиваем в плетне проходик. Видим с холма озерки, кусты и церковку. … Идем мимо черных огородов, доходим до деревянной церковки, — ни души. … Церковка заперта. За огородом, на холмике, две смежные избушки. Это кельи пустынников, связанные сенями. … В каменистой горке выбита криво лесенка. Мы, скользя, поднимаемся к избушкам. …
Мальчик ведет нас к церковке, … Церковка небогатая, бревенчатые тесаные стены, скромный иконостас: досчатый, в сучочках, пол. Пахнет сосной и ладаном. …
Идем к озеркам. Соединяет их деревянный мостик, над проточком. Берега заросли осокой.
— Говорят, много у вас рыбы?
— Уха живая. Ловим только на монастырь, а здесь рыбку не позволяется и в великие праздники вкушать. Ручная у нас рыба, черпать корзиной можно. Сейчас хмуро, а солнышко когда, так спинки и синеют, перышками играют. У нас в обители там рыбу из икры разводят, завод такой есть. И форель разводят, и сигов, и лосиков…
Источник: И. С. Шмелёв. Старый Валаам.