.

.

.

.

Здесь же бросалась в глаза яркость и светлый тон красок. Розовый, голубой, красный, синий и редко коричневый — цвета икон и стен придают храму положительно бодрящий, веселый, жизнерадостный тон. Высота купола и арок и обилие света чудно дополняли это впечатление. И невольно спросил я себя: зачем монахам эта светлая жизнерадостность? Но ответ явился тотчас же. Ведь христианство не только — одна печаль и сокрушение о грехах, — но и радостная жизнь в Боге, «неизреченный свет» и непрекращающееся веселие, как утверждают по опыту христианские подвижники-мистики. … Большую часть года [иноки] проводят в нижнем скромном храме, а летом веселят свои сердца описанной красотой, и благодарят Бога, утешающего смиренных и утружденных. …

Один из провожавших иноков разъяснил, что почти весь этот храм с его архитектурой, живописью сделан трудами Валаамской братии, почему он совсем родной для них.

Между прочим, наше внимание привлекли к себе две картины — иконы. На одной из них, нарисованной по трем стенам лестницы, ведущей с верхнего этажа в нижний, изображены лики русских святых, начиная, кажется, от Владимира Святого и до последних дней. И замечательно: все иноки, простые миряне, князья.

— Знатных-то и богатых, да белых священников совсем почему-то мало! — замечает один из приезжих богомольцев.

Возле врат, ведущих в верхний храм, со стен на входящего смотрели огромные изображения мытаря и фарисея. Ослепительный свет и простор, который ожидал за вратами, заставлял впервые вступившего в этот храм оцепенеть. Храм был освящен в честь Преображения Господа, и радость, вызванная этим великим событием, светилась в каждой детали.

В вышине над храмом царил центральный купол. Его свод в форме полусферы был поделен узорным орнаментом на восемь равных частей. В одной из них был изображён Всемогущий Господь как полный достоинства старец, а в других семи — ангелы. Значительное расстояние и умелая игра цветов создавали впечатление, будто эти небесные жители смотрят вниз с огромной высоты.

Из окон, образовывавших пояс под этими изображениями, свет изливался в центральную часть церкви. Лента живописных росписей под окнами изображала Иисуса и его двенадцать учеников. Основание купола опоясывали маленькие изображения ангелов и золотое кольцо букв, слагавшихся в стихи Священного Писания. Роспись дополняли богатые и разнообразные цветные узоры.

Стены церкви украшали более сотни портретов и многоцветные орнаменты.

Внимание приковывали огромные образы четырех евангелистов на парусах. Они были изображены на светящемся золотом поле, обрамленном серебряными завитками. Свет, исходивший от этих образов, словно нес в себе ту великую радость, которую провозглашали евангелисты.

Столбы, несущие купол, делили зал на просторные части. На каждом столбе были изображены святые православной церкви на золотом фоне. Большие настенные картины освещали события земной жизни Иисуса. Самая большая из них на задней стене зала представляла Вход Господа в Иерусалим.

Salakka Eino. Lapsuuteni vanha Valamo. — Gummerus, 1980.
(Салакка Эйно. Старый Валаам моего детства. — Ювяскюля: «Гуммерус», 1980.)

Входим в законченный нижний храм, — здесь престол прпп. Сергия и Германа. Колонны, своды, стены — в узорах, в херувимах. На голубоватом своде — звезды.

Вечернее богослужение уже началось, и я пошел в церковь. Я был немало удивлен представшим вдруг передо мной великолепием. Стены были сплошь покрыты картинами в позолоченных и посеребренных рамах. Позолочены и посеребрены были колонны и сводчатый потолок. То тут, то там поблескивали драгоценные камни, вправленные в серебро и золото окладов. (…) Особенно много картин из жизни основателей монастыря, преподобных Сергия и Германа. На одной изображено, как они плывут по волнам на каменной плите, на других — как они основывают монастырь, либо ведут службу, и благословляют молящихся. (…) Всюду роспись с изображением преподобных Сергия и Германа».

Источник: «Путешествия Элиаса Леннрота. Путевые заметки, дневники, письма. 1828-1842».- Издательство «Карелия», 1985.- с. 48-58.

Служили в нижнем этаже. Низкие своды потолков, темные лики святых иноков по стенам, позолота на красном фоне, все это в противоположность верхнему этажу придавало ему серьезный, строгий аскетический тон. Черные мантии и рясы иноков, этих добрых воинов Христовых, дополняли внешнее впечатление особенно в полумраке всенощного богослужения.

Митрополит Вениамин (Федченков). На Северный Афон. Записки студента–паломника на Валаам.

Он обвел взглядом сумрачный храм. Его окружали древние иконы, бывшие на этом месте ещё в прежнем главном храме. С одной из самых ценных икон смотрел младенец Иисус, сидящий на руках у своей матери Марии. На других были изображены важные моменты земной жизни Спасителя. Большой барельеф под сенью изображал момент жертвы на Голгофе.

Колонны и своды потолка украшали витые орнаменты. Многочисленные кованые напольные подсвечники и паникадила, кружевные элементы украшений и отточенные живописные картины — всё свидетельствовало об исключительном мастерстве и тысячах часов послушаний, которые провели здесь их создатели.

Послушник поднял глаза и взглянул на своды храма, изображавшие глубокое синее небо, усеянное звёздами. Он хорошо понимал, что даже будучи членом братии, он найдёт в монастыре надежду и покой только обретя Бога, как своего личного отца. Примеры святых подвижников и советы умудрённых опытом братьев всегда поддержат его в поисках, но только неослабная молитва станет прямой дорогой, ведущей к цели.

Salakka Eino. Lapsuuteni vanha Valamo. — Gummerus, 1980.
(Салакка Эйно. Старый Валаам моего детства. — Ювяскюля: «Гуммерус», 1980.)

Свв. Сергий и Герман. Два инока, две прямые фигуры в темном, Сергий старше, Герман моложе, в опущенных руках свитки, на них письмена. Древние, не без суровости облики — основатели монастыря. С первого же беглого осмотра обители видишь их здесь повсюду. В медальоне над входом в гостиницу, на иконах, на золотой кованой раке в нижней церкви Собора.

Б. К. Зайцев. Валаам.