В электронном виде статья публикуется впервые на Valamo.ru.
До середины XIX века отдалённость и труднодоступность острова служили препятствием к его посещению. В 1843 году открылось регулярное пароходное сообщение с Валаамом, и Академия художеств сразу же воспользовалась этим.
Почти каждое лето на острове работала группа молодых пейзажистов. Игумен, заинтересованный в прославлении обители, предоставил в их распоряжение отдельное помещение. Покидая остров, они дарили игумену свои рисунки и этюды, так что к концу XIX века в его келье скопилась целая коллекция работ, принадлежавших кисти разных художников — от не оставивших заметного следа в русском искусстве до будущих прославленных мастеров пейзажа.
В России пейзаж как род живописи приобретает самостоятельное значение тогда, когда становится национальным по содержанию. Видные пейзажисты первой половины XIX века изображали пышную итальянскую природу, чуждую русскому глазу. Со второй половины XIX века все больше ощущается интерес отечественных пейзажистов к изображению родной природы. Среди художников, прокладывающих новые пути русской пейзажной живописи, выделяется Михаил Константинович Клодт (1832—1902).
Еще будучи студентом Петербургской Академии художеств, М. Клодт совершает поездку на Валаам. Картина «Вид на острове Валааме» (1857)[1], за которую автору была присуждена малая золотая медаль, — одна из ранних попыток молодого живописца запечатлеть на холсте своеобразные черты северной природы. Эта работа послужила поводом для такого высказывания И. Н. Крамского о художнике: «…оригинальность Клодта вылилась здесь вполне и окончательно определилась, не изменяясь и впоследствии. Холодная гармония красок, удивительная окончательность и стереоскопический рельеф делают эту картину самой характерной»[2].
В 1867 году картины М. К. Клодта и его академических сверстников представляли русскую пейзажную живопись на Всемирной выставке в Париже и были признаны лучшими произведениями этого жанра. В 1882 году клодтовский «Вид на острове Валааме» экспонировался на Всероссийской выставке в Москве.
Наиболее правдиво и проникновенно своеобразная природа Валаама раскрыта в полотнах прославленного русского пейзажиста Ивана Ивановича Шишкина (1832—1898).
Летом 1858 года двадцатишестилетний студент Петербургской Академии художеств Иван Шишкин вместе со своими друзьями — Гине и Джогиным впервые приехали на Валаам. После шумного чиновничьего Петербурга с его постоянной сутолокой молодые художники вздохнули легко и свободно, оказавшись в окружении замечательной северной природы.
Поросшие дремучим лесом седые скалы, свинцово-серебристые воды Ладоги и бескрайние, подернутые синеватой дымкой дали сразу же пленили сердца живописцев, а таинственная тишина леса и окружающее безлюдье напомнили Шишкину милую с детских лет природу родного Прикамья.
Друзья вставали на рассвете и отправлялись на этюды. Церковный колокол, сзывавший монахов к утренней молитве, заставал их на озере, далеко от острова. А еще они любили взбираться по узеньким тропинкам на высокие скалы и здесь писать этюды, делать зарисовки. Отсюда окружающие дали как на ладони. Вон идет из Петербурга белоснежный пароход «Валамо», оставляя за кормой сверкающую на солнце рыбьей чешуей дорожку. Интересно наблюдать, как он медленно швартуется у монастырской пристани.
Друзья работают в атмосфере дружбы и творческой заинтересованности, увлеченно, с молодым задором. Короткие белые ночи проводят в лесу, у жаркого костра. Во время дождя прячут холсты и краски в дуплах деревьев и расщелинах скал.
Одна из келий Валаамского монастыря оборудована художниками под мастерскую[3]. Как-то необычно выглядят в помещении со сводчатыми монастырскими потолками мольберты, холсты, этюды… Впоследствии Шишкин написал этюд «Художники Шишкин и Гине в мастерской на Валааме». Он находится в Русском музее.
Однажды Шишкин стал свидетелем бури на Ладожском озере. Под сильным впечатлением от увиденного он писал отцу: «Сегодня повалило несколько деревьев на наших глазах, тоже сломило — особенно жаль 2 огромных клена, верно лет полтораста, они еще повалили с собой много молодых, потому что стояли на огромной скале под садом. Мы теперь только что шляемся под дождем и под ветром, ходим смотреть волны; да, действительно, я до сих пор еще ничего подобного не видывал, даже и вообразить-то не мог… Несмотря на весь ужас их действия, мы смотрели на них с величайшим удовольствием»[4].
Результатом пребывания Шишкина в 1858 году на Валааме были три рисунка пером и восемь работ маслом, представленные им в конце того же года на экзамен. Вот как вспоминает об этом художник: «Три рисунка пером… произвели страшный фурор; некоторые приняли их за превосходную гравюру… Совет Академии торжественно объявил, что таких рисунков Академия еще не видала…»[5]. За валаамские работы совет Академии наградил Шишкина серебряной медалью первого достоинства. Эти рисунки затем экспонировались на выставке в Москве и имели успех. После выставки все три рисунка были приобретены Академией.
Из восьми этюдов маслом 1858 года особого внимания заслуживает «Сосна на Валааме» (Пермская художественная галерея). На вершине гранитной скалы в центре холста изображена красавица-сосна. Ни яростные порывы ветра, ни снежные заносы — ничто не могло сломить это дерево. Его раскидистая крона с чуть изогнутой верхушкой четко выделяется на фоне ясного северного неба. К стволу сосны прислонен старенький деревянный крест — примета чьей-то забытой и сравнявшейся с землей могилы. В работе молодого художника чувствуется меткий наблюдатель природы, стремившийся к мастерской передаче форм, тщательно изучавший «анатомию» дерева.
В киевском Музее русского искусства находится пейзаж «Вид на острове Валааме», написанный в том же 1858 году. Огромные гранитные скалы на берегу залива и замшелые каменные валуны у их подножья хорошо передают восхищение художника красотой северной природы. Высокое раскидистое дерево позади скалы и кусты на освещенной солнцем каменной площадке в сопоставлении с массивами скал подчеркивают величавую торжественность валаамского пейзажа. От картины веет эпической мощью и поэзией Севера.
По возвращении с Валаама Шишкин намеревался издать отдельным альбомом литографированные рисунки — свои, Гине и Джогина. Академический профессор С. М. Воробьев, у которого учились все трое, одобрил это желание. Другой преподаватель Московского училища живописи и ваяния, А. Н. Мокрицкий, ознакомившись с пробными листами альбома, написал Шишкину: «Это лучшие литографии пейзажа, какие доселе были напечатаны у нас в России».
Совет Академии художеств за «труды по опытам литографии» отметил всех трех денежной премией, а профессору С. М. Воробьеву выразил благодарность за успехи учеников. Но, к великому сожалению, типография, принявшая заказ на печатание альбома, закрылась, и издание литографии прекратилось.
[2] История русского искусства. Т. IX, кп. 1. М.: Наука, 1965, с. 414.
[4] И. Пикулев. И. И. Шишкин. М.: Искусство, 1955, с. 45.
[5] А. Савинов. Шишкин. М.: Искусство, 1948, с. 10.